Кровавая Мэри: recipe Sanguis Sanctus… Solve et Coagula
Автор: Алиса Либертас 17.01.2011   

В начале этого года…
- который обещает быть годом Белого Кролика (того самого, за которым нужно пойти, чтобы выйти из Матрицы),
- при этом одиннадцатый по счету в этом тысячелетии (о одиннадцать! Все, кто в теме, вздохнули и благоговейно подняли глаза к Бездне),
- последний год нашего существования (если можно на это надеяться).
И во время между Католическим и Православным Рождеством (которые проф. Дугин назвал временем Хаоса).
1-го января 2011 года в 19-00.
Я готовила «Кровавую Мэри» под зацикленные на проигрывателях записи ритуала Чод и Шива-Шакти мантр.
Коктейль получился вкусным и трогательным, как кровь святых.

Рецепт этого коктейля я собирала всей жизнью. Я хотела прочесть его по звездам – но в школе мне не преподавали астрономию, и я не способна отличить Орион от Медведицы, Малой и Большой. Я хотела прочесть рецепт в книгах – но книги писали мужчины и для мужчин. Почему-то для них было очень важно вставлять почти в каждом абзаце пассажи о своем (и их читателя-мужчины) половом превосходстве. Мне дано только мое бытие и мое тело, которое – к несчастью (наверное) – женское.

 

Вот незадача – оказалось, что истинные мастера приготовления коктейля, способного даровать бессмертие – это мужчины. А я, то есть женщины, можем быть лишь ценителями (восторженными, если мы святые, и неблагодарными, если мы ведьмы) барменского искусства мужчин. И конечно же у нас не может быть бессмертия, потому что наше земное тело в противоположность мужскому небесному не дает предпосылок для просветления, зато встроенные половые функции бытового обслуживания делают нас незаменимыми помощниками на пути мужчины.

Это было безнадежно для меня. Но я пользовалась женской глупостью. Делала вид, что не понимаю очевидного. Упрямая, безнадежная женщина, отказавшаяся от своей природы, такой ущербной природы, но такой важной для поддержания социального баланса. Как бы низко не пал мужчина, у него всегда есть тот, кто ниже его – женщина. Я была глупой женщиной, я не понимала важности своей роли. Мне казалось, что я очень хотела сама приготовить «Кровавую Мэри». Но мой психоаналитик сказал, что я просто не встретила мужчину, который бы согласился приготовить этот коктейль для меня. И вообще у меня зависть к мужскому… языку, способному отличить тысячи тончайших оттенков вкуса.

Когда я узнала, что мастер дзен не возьмется меня учить, потому что мое лицо слишком красиво, я сожгла свое лицо раскаленным железом. И мне всегда было легче взойти на костер, чем насладиться тихим семейным счастьем.

- Что за демон гонит тебя? – Спрашивали мудрые старцы. – Мужчина даст тебе все, если пав, поклонишься ему. Не позволяй гордыне лишить тебя счастья.

Я пала, я поклонилась, я была босой и беременной, я ждала – когда же? Я упрекала – когда же? Я разрушила свое семейное счастье бесконечными склоками и придирками. Ни один живой мужчина не смог бы жить с такой ведьмой. Мне так и не довелось попробовать коктейля, приготовленного для меня. Я не вдохновляла своего мужчину, не была достойной, или выбрала не того, не способного к смешиванию коктейлей. В любом случае, причиной всего была я.

Причиной всего была я.

Глубокое понимание зарождалось во мне, но разум не мог успокоиться. Сопротивление демонам, раздиравшим мое Я, увеличивало время моей агонии. Мне хотелось бороться, нападать и отступать, побеждать и мстить. Также хотелось сдаться на милость победителя и хотелось верить  в его  милость. Хотелось верить, что извне меня может исходить нечто, чего нет во мне. Тогда бы пришел и тот, кто смешает коктейль для меня, утрет слезы очей моих, даст моему сыну свою фамилию и захочет от меня совместного ребенка. Все это пахло удушливой плесенью – и моя любовь, и моя ненависть.

Мне нужен был учитель-женщина. Мастер дзен (тот, ради которого я сожгла лицо) дал мне книгу, повествующую о практике Чод. Как только я увидела на обложке анимэшную картинку тибетского отшельника с развивающимися на ветру прядями длинных волос (отшельник держал в руках ритуальную трещотку, а за его спиной Солнце исчезало в фиолетовых клыках Гималаев), почувствовала себя лучше, чем дома.

С Тибета у меня все началось, в далеком детстве, когда в руки мне попал бестселлер Лобсанга Рампы «Третий глаз». Непростая судьба мальчика в тибетском монастыре (мне было 8 – столько же, сколько и ему, когда он три дня сидел под воротами, и высидел) во многом сформировали и мою судьбу.

Потом я слышала от брата, что он увлекся традицией Бон. Тогда мне это ни о чем не сказало. Еще одна книга по Тибету – «Мистики и маги Тибета» - больше помешала, чем помогла моему пониманию. И тут – книга, с большим количеством букв и незнакомых терминов. Я выношу из нее имя Мачиг Лабдрон, женщины, которая и становится тем учителем, который был мне необходим. Она не учит правильно выходить замуж. Она учит практике Чод, и мне это подходит.

Слово «чод» переводится с тибетского как «отсечение», что означает отсечение всех чувств, ощущений и привязанностей на пути к просветлению. Я узнаю, что практикующие Чод не боятся ничего, а если боятся, то используют свой страх как повод для чод. Я перестаю бояться собак. Я иду к тому, чтобы не бояться людей. Какая мне разница, что произойдет дальше, ведь самое страшное уже произошло.

«Практику Чод обычно проводят в уединенных и пустынных местах, вроде пещер и горных вершин, но в особенности на кладбищах и в местах сожжения трупов, чаще всего ночью. Находясь один в темноте, практикующий чод дует в ганлин, специальную флейту из берцовой кости, и вызывает духов трёх миров, предлагает в качестве подношения демонам собственное тело. Выдержавший такое испытание отсекает привязанности и страхи, обретая просветление».

Страшные и ужасные демоны, раздирающие мое Я – это мои любящие матери. Так сказала Мачиг, я ей верю. Я сама мать, и дочь своей матери, и я не знаю другого способа освободиться из реальности Матери, кроме как попросить Мать родить меня обратно. Поглотить меня. Так, как Нут на закате поступает с Солнцем. Внешне я вроде как отдаю ей тот неоплатный долг Жизни, который она дала мне. В более глубоком смысле – совершаю перерождение и освобождение себя.

Я решила практиковать, еще даже не разобравшись что к чему. Люби пока молодой, живи пока интересно. Теория добавится потом, не боги горшки обжигали. Я загорелась – что может быть сильнее? Надо делать, пусть я и не запомнила имена всех дакинь и будд, и нет у меня лишней берцовой кости для дудки – где у нас тут страшное место? Кроме собак, я боюсь высоты. Кладбищ не боюсь. Микро-чоды, когда я отрешалась от себя, проходя мимо собачьих стай, сделали свое дело. Собаки, сотни раз раздиравшие мое тело в моем воображении, лакавшие мою кровь, стали как родные. Иногда мне кажется, что я понимаю их, а они – меня. Так же, как я надеялась на встречу с мужчиной, который приготовит для меня «Кровавую Мэри», эти собаки надеялись на человека, который накормит их своей плотью вместо того, чтобы поглощать плоть живых существ, животных и растений.

Я думаю, что крыша небоскреба как место для практики Чод меня еще ждет. Ближе оказались ужасы моего внутреннего мира мои ночные кошмары, редкие, но тоже пригодные к использованию. Много лет мне снился повторяющийся сон. Будто я одна в доме моей матери. Мать где-то есть, (я знаю о ее присутствии) но не может прийти и спасти меня. А спасать есть от чего – потому что в комнате медленно угасает свет, и тьма вот-вот поглотит меня. Тьма живая, тьма зловещая – и такой слабый гаснущий свет неисправных электроприборов. Мерцает последняя лампочка в люстре, вот-вот погаснет. Обычно я просыпалась в этом моменте. Я не хотела знать, что будет, когда свет погаснет.

И я решила узнать. Тем более, что я – в доме Матери, а значит, предложить ей себя в качестве угощения будет несложно. Я воссоздала полотно сновидения. Я позволила свету погаснуть. Я узнала, что тьма – это то, что не является мною (тогда как свет – это мое сознание, мое Я, которого становится все меньше и меньше). Что растворить себя в темноте – это стать теми вещами, которыми ты никогда не был. То есть – стать всем. Мне пришлось также растворить в живой тьме самых дорогих идолов моего Я, даже того Мастера, ради учения которого я сожгла свое лицо. И я стала всем. Я была Нерожденным, космическим эмбрионом, единственным, кто существовал во Вселенной.

«Когда в Тибете возникали эпидемии, именно адепты чод сопровождали перевоз трупов на кладбище. Считалось, что они не могут заразиться. На кладбище они расчленяли трупы. К адептам чод всегда прибегали при возникновении эпидемий. В арсенале школы имеется ряд ритуалов, направленных против инфекционных болезней».

У меня было слабое здоровье с детства, а последние пару лет стало совсем невыносимо. Прошлой зимой я переносила грипп раз в месяц. Иммунитет не сопротивлялся вирусным атакам. Потом среагировали почки… Стать адептом чод для меня было актуальной задачей. Ведь практикующие Чод не болеют. Я решила, что просто ради Мачиг Лабдрон должна быть здоровой. Я даже нечаянно разбила градусник, пока электронные куранты отсчитывали завершение старого года. И сразу выпила шампанского, потому что было уже пора, Новый Год.

Мой разум был спокоен, как никогда в жизни. Но некоторых моих близких все еще терзали демоны, успешно растерзавшие меня. Я решила, что должна приготовить для них «Кровавую Мэри», раз я уже знаю рецепт. Я пригласила всех на эту кровавую оргию, но пришли только те, кто не особо нуждался в моем угощении.

Я включила записи Чод и Шива-Кали мантр. Я зажгла множество свечей.

Я пригласила ужасного Стража, стерегущего предел нашей Верховной Любящей Матери. Именно его дыхание увековечивает цветы во льдах, именно его серп прерывает бесконечность ограниченности. Он пришел в образе Ворона в черных одеждах, Ворона с алым клювом. На груди его висела цепь с часами, остановившими свой ход. Он произнес:

1. Сие — тайна Святого Грааля, он же — священный сосуд Владычицы Нашей, Багряной Жены, Бабалон, Матери Мерзостям, невесты Хаоса, той, что едет верхом на нашем Владыке, Звере.
2. Излей всю свою кровь — твою жизнь — в золотую чашу блуда Ее.
3. Смешай свою жизнь со всеобщей жизнью, ни капли не утаив.
4. Тогда ум твой оцепенеет, и умолкнет сердце твое, и уйдет из тебя вся жизнь; и будешь ты брошен на кучу отбросов, и птицы небесные будут клевать твою плоть, и побелеют кости твои под солнцем.
5. И соберутся ветры, и понесут тебя, как пригоршню праха на листке о четырех углах, и предадут ее стражам бездны.
6. Но жизни в ней нет, а посему стражи бездны повелят ангелам ветров лететь дальше. И возложат ангелы прах твой в Городе Пирамид, и лишится он всякого имени.

Когда он закончил свою речь, я предстала перед ним в красных монашеских одеяниях. На моих плечах был плащ цвета крови, голову украшала корона и алый неммес, бедра опоясывал пояс со звездами, в руках я держала коралловые четки длиной до пола. И на пальце – перстень власти над Хаосом – восьмилучевая рубиновая звезда.

- Меня зовут Мачиг Лабдрон, - представилась ему. – Всю жизнь я постигала природу Будды. Я украшена венцом добродетели, и порфира заслуг укрывает плечи мои и длинным шлейфом тянется за мной, куда бы я ни пошла. Молитвы мои имеют великую силу и сила аскезы опоясывает меня. Однако святость моя стала препятствием для совершенства. И ныне я желаю отринуть все, чтобы слиться с Той, что превыше всего.

Я сбросила плащ, и положила к ногам Ужасающего корону, неммес, четки… Все, что символизировало мои достижения. Это было завораживающе прекрасно – как достойно прожитая жизнь, которую не стыдно показать Смерти, но и держаться за уходящее ни к чему. Я протянула Стражу плеть, потому что это оружие имеет природу воздуха.

- Я хочу, чтобы у меня больше не было имени. Я хочу, чтобы твои птицы клевали мою плоть, и кости мои побелели перед лицом Солнца. Я хочу стать легче ветра, легче пера в твоих крыльях. Я хочу вознестись к Ее престолу, и хочу лишиться всего, что мешает мне. Исполняй свой долг.

И сын моей Матери хлестал меня плетью, и покрывал обжигающими поцелуями мое тело, и ласки его и объятия были полны сочувствия и восторга, и тонкого эроса соития с силой, которой страшится и к которой стремится каждое рожденное существо. А после, когда меня не стало, произнес:

- Теперь, когда у тебя больше нет имени, ты можешь называться именем Той, что превыше имен.

И я снова облачилась в порфиру, украсила голову неммесом и короной, опоясала себя поясом звезд и взяла в руки четки, где каждая бусина – сердце праведника. Однако, обретя всю силу, я не ощутила покоя, и обратилась к Стражу и брату моему:

- Не спокойно сердце мое, потому что живые существа пребывают в страдании. Я не могу вознестись, пока  сердца их не исполнятся покоем.
- Тогда, - посоветовал Ужасающий, - приготовь эликсир, который станет совершенным причастием для всех живых существ. Излей всю кровь свою в Чашу Матери нашей, раствори свою жизнь, свой Дух и дыхание в жизни вселенной, и получишь Эликсир, способный даровать Вечность.

И я соединила в чаше кровь и дух, однако этого оказалось недостаточно.

- В напитке нет остроты, - заметила я. - Поиска и отчаяния, страха и надежды, неумолимого хода часов, слабости красоты и проклятья силы – всего, что наполняет смыслом человеческую жизнь, является ее весами и мерилом.

Тогда Ужасающий дал мне соль, и, соединив ее с кровью и духом, я приготовила изысканный коктейль, приготовила для тех, кто нуждается в нем, для тех, кто не жаждет его. И тогда я, наконец, поняла, что именно Грааль даровал божественность Христу, а не наоборот. И Грааль сделает богом каждого, кто решится в ночь между двумя Рождествами (или любую иную ночь) призвать ужасающие и неумолимые силы, сбросить свое Я, свои достижения и свое убожество, словно ветхую одежду, и отдать свою жизнь, свою кровь, свое дыхание Ужасной и Любящей Матери.