Ницше известен прежде всего как нигилист, который бунтовал против «отцов» и заявил, что «Бог умер». До него никто не осмеливался высказать подобное. В его книге «Антихрист» он в пух и прах разносит христианство и бюргерство. Привычному укладу и ходу мысли он противопоставляет полубезумные притчи из «Так говорил Заратустра». Этим именем персидского мудреца древности он назвал героя своей книги, сверхчеловека, который отличался саркастичесим и оригинальным умом и на все имел свою точку зрения, шокирующую пуританскую публику.

Учитывая контекст и время написания, характер у этого Заратустры был похож на тот, который приписали затем «белокурой бестии». Ницше не был идеологом нацистской Германии, но его часто ассоциируют с тем политическим строем. Однако он как гений и философ стоял выше любого государства, как, например, Платон выше олигархической Эллады своего времени, а Алексей Лосев – советской системы. Хотя это не значит, что они иногда не транслируют идеи, которые ассоциируются с политическим уклаом их времени. Как подметил в своей «Красной книге» Карл Густав Юнг дух глубин всегда сосуществует с духом времени и даже в какой-то степени борется с ним.

Может, и вдохновила кого книга «Воля к власти», но это то же самое, что считать военных стратегов Макиавелли или Сунь-Цзи причиной всех войн. В этом произведении он исследует подсознательное стремление человека к власти. Ведь кто из нас может сказать, что совершенно свободен от этого, да и зачем? Прошло то время, когда принято было кичиться своим сходством с овцой. Каждый хотел бы быть хищником. Примерно об этом весь Ницше.

Еще один скандал, связанный с его именем, это цитата «Идешь к женщине, не забудь плетку», которая, разумеется возмутила многих, не меньше, чем его заявление о смерти бога. Идея его центрального философского труда, пожалуй именно в таком резком, циничном голосе, который в какой-то момент человеческой истории зазвучал в головах многих, и с тех пор неумолкал. А может быть, этот голос звучал всегда, просто его боялись озвучить? Так или иначе, после Ницше мир изменился. Именно с Ницше начинается эпоха, которую затем назовут постмодерн – хаос, отрицание и полнейшее пренебрежение к прошлому и незыблемым традициям. Возможно, в этом хаосе Ницше изображал процессы собственной психики, но они совпали с настроениями, царившими в обществе. Можно не любить его и не принимать многие его идеи, но трудно не признать, что он повлиял буквально на всех философов, мыслителей, и даже психологов после него. Вдохновляясь примером его жизни Томас Манн пишет роман «Доктор Фаустус», зашифровав в главном герое судьбу Ницше. Юнг цитирует его, где-то подражает ему, а где-то опровергает, то есть мысленно ведет с ним дискуссию. Альфред Адлер включает волю к власти в индивидуальную психологию. Знаменитые режиссеры снимают о нем фильмы, самые заметные из которых «Дни Ницше в Турине» и «Туринская лошадь» (последний, впрочем, не о нем самом, а о лошади, после объятий с которой Ницше сошел с ума).

Почти всех авторов и поклонников особенно поразил печальный конец этого великого философа – потеря разума, сумасшествие. Он был гением и безумцем одновременно. Обычно этот печальный конец люди, не понимающие и не принимающие его идеи, вменяют ему будто бы в вину и считают назиданием философствующим юнцам, которые ему подражают ему в своем нигилизме. Но печальный конец может настчь и того, кто не достигал никаких философских высот. Да и не является это наказанием – это одна из сторон невыносимой мощи природы, которая не справедлива, но каким-то неуловимым образом точна.

Многим Ницше известен еще и по книге «Рождение трагедии из духа музыки» – о двух основных началах – аполлоническом и дионисийском. Из двух сам Ницше явно предпочитал второе, или во всяком случае, сильно сожалел об утрате этого начала после Сократа – безумный экстаз опьяненного сознания, в котором рождаются причудливые формы. Этого дионисийского боялись даже классические греки, а Ницше – не боялся.

Именно свои бесстрашием, своим яростным отрицанием, своим подчеркнуто пафосным выступлением в своих книгах, Ницше и запомнился своим читателем. Он – символ перехода между старым и новым миром. Старый мир, с его уважением к персонализированному богу церкви, с его аполлоническим порядком и ясностью, пал, умер, погиб на костре нового мира – дионисийского хаотического постмодерна. В нем бог умер, и ничего теперь не понятно, а значит – свободное поле для творчества.