Жорж Батай: сакральное и непрерывность
Автор: Олег Телемский 02.11.2012   

Этот материал посвящен наследию одного удивительного человека, чье влияние на современную культуру до сих пор остается недооцененным. Это Жорж Батай. Философ, писатель, поэт, социолог и исследователь запретных глубин. Как и положено настоящему суверену, классические атеисты типа Сартра критиковали его за мистицизм, а классические верующие – чуть ли не за сатанизм и язычество. Хотя сам Батай называл себя последовательным материалистом, его материализм имел весьма конкретный привкус изначальной этимологии. Культ Кали без сомнения был бы ближе Батаю нежели скучные размышления современных позитивистов.

 

Как вы помните, любое учение мы должны понимать через его основателя. Классическое изложение биографии, по типу «родился, написал, женился, умер» было бы скучно потому что любой из вас может найти всю подобную информацию в википедии или в философском словаре.

Гораздо интереснее акцентировать внимание на отдельных эпизодах его жизни и через них понять что же представляет собой этот человек. Так из той же Википедии мы знаем, что он долгое время сотрудничал с сюрреалистическим движением «контратака» но был исключен за него. Причина исключения – аморальность, непрестойность и нарушение законов эстетики.

Казалось бы – что удивительного в этом событии. Для того чтобы это понять, надо немного знать что представляло собой общество сюрреалистов в то время. Общество которое было основано на идее навешать как можно больше пощечин общественному вкусу современного им буржуазного мира. Реальными пощечинами кстати сюрреалисты тоже не пренебрегали – так изгнавший Батая Бретон публично отвешивает пощечину И. Эренбургу чем чуть не провоцирует дипломатический скандал. Такие пустяки как попытки пририсовать усы мона лизе мы даже не берем в расчет.

 

Так что это исключение это как если бы кого то исключили из коммуны хиппи за пацифизм. Ну или из тусовки панков за «грязные развлечения». Фактически, желание Батая пройти на темную сторону до глубины не знает аналогий. Широко известна история, с тайным обществом «Ацефал» основанным Жоржем Батаем – идеей этого общества было не больше не меньше совершение человеческого жертвоприношения, при чем нашлось несколько добровольцев на роль жертвы. Проблема встала только за палачом и проект оказался так и не исполнен. Мы не знаем реальная ли это история или миф который был создан Батаем и его сторонниками, но даже наличие такого мифа заставляет содрогнуться.

 

С другой стороны, надо понять что Батай не был маргиналом в том смысле в каком это слово относимо скажем к писателям битникам. В его работах поражает логическая последовательность и парадоксальность мышления, а в его жизни – невероятная и весьма успешная активность. Тайное общество «Ацефал», колледж Социологии и другие подобные проекты привлекали к себе наиболее ярких интеллектуалов Франции.

 

Мне кажется, что разгадка Батая в том, что он в отличии от своих нонконформистких но вместе с тем вписанных в информационную матрицу современников, мог позволить себе идти до конца в своих размышлениях и действиях. Иллюзия «тысячелетнего царства» - это миф которым живут все бунтари и протестанты. Вот сбросим цезаря, вот победим католиков, вот преодолеем буржуазность. В конечном счете, такое полагание в будущее, основанное на архетипе тысячелетнего царства есть то рабское начало в суверене, сводящее его деятельность к причинности. Батай отказывается от такой ориентации на будущее и утверждает бытие здесь и сейчас. Трагическое бытие суверена, которое согласно Батаю совпадает с сверхчеловеком Ницше.

 

Одно из русских исследований посвященных Батаю так и называется – «предельный Батай» и это пожалуй наиболее точно характеризует его жизнь и его идеи. Еще одно исследования посвященного Батаю «Философ вне себя» ставит тот же акцент. Крайнее, запредельное, чрезмерное, немыслимое, нарушающее и даже преступное – вот область бытия Жоржа Батая.

 

Философию  Батая стоит рассматривать  как предельное развитие идей Фридриха Ницше. Было бы правильно сказать, что Батай был один из немногих европейцев, кто по настоящему понял Ницше. Надо сказать, что в то время, Ницше ассоциировался с деятельностью Гитлера гораздо больше чем сейчас, и этот вопрос был куда более актуален. Поэтому даже сама постановка вопроса которую ставил Батай – «защитить Ницше от Гитлеровских интрополяций вызвало немалый резонанс.

 

Для внимательного читателя совершенно очевидна параллель между центральным  концептом ницшеанства – Сверхчеловеком, и Батаевским прочтением Суверена. Что есть сверхчеловек Ницше, как не трагический суверен по Батаю.

 

Ницшеанский сверхчеловек трагичен. Он – подобно античному герою «любит рок», и позволяет бездне смотреть на себя. Сверхчеловек – это сущность находящаяся в тесном отношении со смертью не опуская глаза перед ней. Сверхчеловек, как герой античной драмы неподвижен словно ось мира, действие проходит вокруг него, в то время как он следует тому потоку что определяет ему его суверенность.

 

Если сравнивать идеи Ницше и Батая, нельзя не заметить что у Ницше еще остается идея эволюции, обезьяна-человек-сверхчеловек, в то время как у Батая суверенность существует как ответ с начала времен. Сознание еще только выделилось в из непрерывности животного небытия и окружило себя различными табу и запретами – утвердив человеческое измерение. Суверен утвердил нарушение табу особым действием – трансгрессией – и стал сверхчеловеком.

 

Первичная философская категория Батая – непрерывность. Непрерывность – это реальность лишенная объекта и субъекта. Согласно Батаю, животное пожирающее другое животное не познает его как нечто отдельное, но скорей подобно волне захлестнувшей меньшую волну в едином океане бытия. Непрерывность, как первичная категория фактически неотличима от смерти. Не имея различения субъекта и объекта, животное не в онтологическом смысле не имеет существования и существует исключительно в глазах познающего и дающего ему имя человека.

 

Выделение человека из этого океана непрерывности, требовало некоего рывка, разрыва. Первое осознание Я связано с осознанием собственной конечности, и взаимоисключающих желаний – желания возвращения в блаженную непрерывность и желание быть, то есть осуществлять свое сокровенное бытие.

 

Именно конфликт между этими базовыми влечениями, (здесь Батай опирается на Фрейда больше чем на Юнга) и порождает человека как мы его знаем. Все что связано с непрерывностью, вначале выносится за круг сознания как Сакральное (с которым взаимодействует шаман или жрец), а затем само сакральное искусственно расщепляется на «благое» и «злое» сакральное.

 

Сакральное – прежде всего связано со смертью и непр//ерывностью, и лишь во вторую очередь с эротизмом как реакцией на смерть.

 

История концепта сакрального, как священного пребывающего по ту сторону добра и зла, очень интересна. Юнг еще в ранней работе «Символы Трансформации» писал о «злосчастном сплетении религии и морали». Позднее, опираясь на осторожно высказанные идеи Рудольфа Отто о Нуминозном как о «священном минус мораль», Юнг вывел сам принцип нуминозного как критерий любого архетипа. Но именно Батай, возрождая римский термин Сакральное доводит эту идею до логического и страшного завершения.

 

Сакрально – то что за пределами круга. Хаос. Круг – город. Тональ. Реальность. Вне реальности – сакральное объемлющее его как остров. Сакральны Короли и Жрецы и сакральны неприкасаемые. Сакральны – священные предметы, ритуалы, в особенности и прежде всего – ритуал жертвоприношения, находящийся в центре всех религий в той или иной степени . Сакральна смерть. Сакрален эротизм – стоит подчеркнуть что в философской системе Батая различается эротизм и сексуальность как таковая, о чем мы поговорим в дальнейшем. Сакральны – испражнения, распад, разложение. Доказательство – двойной символизм слова сакральное – относимое и к верховным жрецам и к изгоям вне социальной лестницы. Интересно что у врачей (есть у нас тут врачи) термин «сакральное» имеет совсем другой смысл нежели мы привыкли – сакральное – saker связано с основанием позвоночника, пространство вокруг копчика и ануса. Здесь полезно вспомнить, о странных обрядах капаликов либо психофизиологии дислокации кундалини.

 

Итак, человек становится человеком только когда отделив себя от не себя постигает конечность своего бытия. Смерть в сакральной социологии Батая является в некотором смысле первопричиной всего. Здесь надо отметить очевидные сходства с Книгой Закона – «я есть жизнь и отец жизни», Кастанедовской идеей «взять смерть в советчики», потрясающая в своей точности строкой Волошина «Страдание и голод вот резец, которым смерть ваяет человека» и наконец совершенно особый интерес Юнга к миру мертвых.

 

Я прошу вас рассмотреть это странное изображение. Рисунок который вы видите это пожалуй самое древнее изображение  сделанное Хомо Сапиенс. Первая картина, первая сигила, и даже первый сюрреализм заключен в этом изображении.

На первый взгляд картина проста. Бык или буйвол убивает человека.  Это изображение противоречит теории исключительно магического и симпатического предназначения живописи – вряд ли кто то стал рисовать свою гибель от рогов буйвола. Но более того – рисунок обращает внимания тем, что человеческая фигура изображена с поднятым членом и птичьей головой. Второе, указывает на особый статус умирающего, как бы принадлежащего не земле а небу подобно птице, а первое – устанавливает древнейшую связь эротизма и смерти.

 

Первый признак культуры – появление категории сакрального. И к этому сакральному первоначально относились прежде всего мертвецы. Страх перед мертвыми – первооснова сакрального. Из ужаса перед мертвыми вырастает, первая форма религии неотделимая от культа предков. С другой – древний как человечество ужас перед мертвым телом сородича и его духом, который может прийти под сенью полуночи. Неважно кем человек был при жизни, после смерти он является носителем угрозы для жизнедеятельности племени.

 

Именно страх мертвецов рождает различные табу, которые впоследствии помогают человеку сгенерировать должную энергию.

 

И именно здесь появляется категория суверенности. Шаман – первый суверен. Современные городские шаманы даже близко не могут представить что это – быть шаманом на самом деле. Само понимание Шамана профанировано и доведено до пародии.

 

Чтобы понять что такое шаман мы должны вспомнить, что мифы первобытных народов полны историями о противостоянии Шамана с верховным божеством. Именно битва бога с шаманом, был тем протолюциферическим мифом. В этой битве шаман оказывается в одном шаге от победы, но бог понимает его хитрость и из за этого протошаман падает на землю, а актуальные шаманы не имеют того могущества которым обладал проошаман.

 

Итак три уровня человека, определяются по его отношению к сакральному. Низший уровень не способен соответствовать минимальным культурным требованиям и относится к падшим. Он не соблюдает закон, не потому что находится выше закона, но потому что его отделения от животной сферы непрерывности еще не произошло. Такой субъект в примитивных культурах достаточно быстро превращается в раба, и полностью утратив сакральный статус становится вещью. Однако следует помнить, что во время празднеств именно раб мог обрести сакральный статус оказавшись принесен в жертву.

 

Второй уровень – это здоровый член сообщества. Его суверенность осуществляется посредством присоединения к групповым формам сакральности и сопричастностью жертвоприношению.

 

Наконец третий уровень, это суверен, повелитель. В древние времена, полномочия суверена практически не были ограничены, однако в определенный  момент царь должен был быть принесен в жертву. Позднее – по мере роста сознания царь стал заменять себя искусственно выбранным рабом.

 

И низший и высший тип принадлежат к непрерывности, однако низший не имеет ничего кроме непрерывности, в то время как высший, обретает непрерывность посредством акта трансгрессии – ритуального нарушения запрета.

 

Религии от начала времен были неотделимы от идеи жертвоприношения, и сакрального единства жертвы и палача. Чтобы понять идею жертвоприношения в сакральной социологии Батая мы должны полностью избавится от всех современных представлений об этом феномене.

 

Жертва не имеет ни морального (принести в жертву в наказания) ни тем более утилитарного (умилостивить богов, выпросить подарки) преломления.

 

Согласно Батаю жертвоприношение выводит человека из круга причинности. В профаном модусе человек является вещью, или функцией. Его бытие сведено к выражению его бытия, роду деятельности, маске. Разумеется в наибольшей степени к функции вещи, сводится раб, вообще не имеющий субстанции сакрального (вот почему Батай отрицает христианство – как попытку наделить рабское сакральным) но и простой землепашец, охотник или ловец является вещью в той степени в какой осуществляет «полезную деятельность». Здесь – самое сложное основание батаевской системы, «вещность», превращение в вещь, одновременно необходимость для построения культуры (ведь любая полезная, то есть нацеленная на будущее работа сводит осуществляющего её к функции), с другой стороны – нет ничего страшнее чем приведение системы координат к торжеству вещности.

 

Суверенность – это отрицание собственной функции, обретение связи с неразрывным, без вхождения в смерть.

 

Сейчас мы разберем несколько путей по которым осуществляется суверенность.

 

Прежде всего это жертвоприношение. Сакральный предмет – предмет предназначенный в жертву. Первый скошенный сноп. Первый приплод.  Плуг перестает быть вещью как только помещается на алтарь. Его функция как вещи оказывается разрушена вспышкой сокровенной ярости против причинности, и переносит его в непрерывное. Таким образом, все участвующие в жертвоприношении, оказываются сопричастны непрерывности не умирая, но лишь принося в жертву некий предмет. Предмет переходит из категории вещи в категорию непрерывности и отныне мертв как вещь.

 

Этот механизм, вы можете наблюдать в магическом искусстве. Карты которые используются для прорицания – то есть связи с сакральным, как агент непрерывного, запрещено использовать для игры. Ритуальным ножом не режут хлеб, хлеб для причастия не является закуской под водку. Обратная сакрализация – осквернение, превращение сакрального предмета в вещь. Отсюда – черная месса. Итак, объявляя предмет освященным то есть священным, вы изымаете его из мира вещей, с этого момента он есть, но одновременно его нет, нет как носителя функции для которой был создан – жертвоприношение совершилось.

 

Солнце – символ абсолютной жертвы. Солнце неограниченно расточает свою энергию, и древние люди считали что его изобильность должна быть восполнена кровавой жертвой. Таким образом, жертва, которой вырывали сердце обсидиановым ножом практически всегда была захвачена процессом – фантазии Мэла Гибсона о несчастных беглецах за которыми охотится вся империя злобных Инков – не более чем проекция доброго католика.

 

В системе символов Батая есть три которые имеют особое значение. Это Солнце. Фаллос. И глаз. Солнце растрачивает себя своим сиянием. Фаллос своей изобильностью. Французы называют оргазм «маленькой смертью». Глаз – наиболее сложный в этом ряду символ и нам нужно обратиться к юнгианской системе чтобы понять что же имел в виду Жорж Батай создавая свою порнографическую «Историю Глаза».

 

И здесь мы должны обратить внимания на удивительную синхронистичность. Глаз (как тут не вспомнить «Андалузский пес») это всегда символ проникновения в запретное, разрушения. Открытое око Шивы разрушает мир. Сехмет как «глаз Ра» выходит на землю «погулять» и человечество тонет в крови. Недремлющее око изображается как символ надзора, который осуществляет бог. На 16ом Аркане Таро «Башня» разрушение происходит именно в результате открытия черного глаза. Глаз большого брата, глаз Саурона. Куда бы мы не посмотрели, мы находим странное родство глаза со смертью, глаза с разрушением. И эту архетипическую закономерность прекрасно передает Батай.

 

Как вы уже заметили, прямое уничтожение предмета не является единственной формой жертвоприношения. Освящение – то есть перенос из профанного в сакральный локус относится  к тому же. Еще одна форма жертвоприношения – потлач, обычно фатально не понимаемый современниками находящимися в плену мифа о добром дикаре.

 

Потлач – это дар. Но дар совершенно особый. Классический потлач осуществляли либо вожди двух племен, одаривая друг друга. Целью как вы понимаете было доказательство превосходства, то есть утверждение своей суверенности как славы. Впрочем, потлач давал и простой житель племени по случаю сакральных (то есть связанных с непрерывностью) событий своей жизни – например бракосочетание (связь сексуальности и смерти мы обсудим далее), рождение ребенка (в условиях первобытного общества роды всегда были околосмертным опытом и связывали роженицу с непрерывностью) и смерть. Отсюда – в смягченной форме мы имеем современный обычай праздника – «проставляться» по случаю важных событий своей жизни или сезонного праздника.

 

Потлач, освящение, и жертвоприношение согласно Батаю является способами истребления «проклятой части», то есть того излишка накопление которого становится опасным для культуры и способно разорвать её изнутри.

 

Суверенность осуществляется посредством действия не привязанного к результату. Истинное жертвоприношение имеет только одну цель – опыт непрерывности, или внутренний опыт собственной сокровенности обретаемый через распятие на взаимоисключающих желаниях неприрывности и самобытия.

 

Таким образом, мы приходим к пониманию центрального бинера Сакральной Социологии Батая – Суверенное-Рабское. Раб низведен до вещи, или – что происходит в современных культурах добровольно превращает себя в вещь. Каждый из нас является вещью ровно в той степени в какой его жизнь подчинена причинности. Суверен утверждает свою сакральность через сияние славы. Культура Славы и Сияния против культуры причинности.

 

Еще одним возможным выражением суверенности является трансгрессия – то есть нарушение запрета, парадоксальным образом включенное в сам запрет. Если в племени запрещено есть мясо медведя поскольку он их  первопредок, будьте уверены – один из дней в году обязательно упраздняет этот запрет, и поедание этого мяса почитается как сакральное действие.

 

Если норма правил и ограничений действует как часы, помните – в определенную точку года эти нормы обязательно упразняються чтобы погрузиться в хаос неприрывности. Перевернутый мир, карнавал, сатурналия, оргия совершаемые в строго определенной локации времени – суть определенная законом трансгрессия необходимая для того чтобы все остальное время закон исполнялся.

 

Интересно что традиция карнавалов, «ослиных месс»  и прочих сезонных инверсий сохранялась до средневековья. Еще более интересно, что такой мыслитель как Рене Генон основатель традиционализма говорил, что гибель католичества началась именно тогда, когда эти действа были запрещены – то есть официальная «правая» сакральность потеряла контроль над своим хтоническим двойником. Отсутствие возможности «легального нарушения» привело к сверхтрансгрессии революций и мятежей.

 


Следующие статьи:
Предыдущие статьи: