Психологи заинтересовались мистическим религиозным опытом в конце девятнадцатого века. Любопытно, что изначально этот новый интерес стимулировали исследователи медицинской психологии, которые заметили, что феномены, переживаемые мистиками, часто напоминают опыт душевнобольных. Один из выдающихся примеров, заложивших основу будущих исследований – работа Теодора Флурнуа, «От Индии к планете Марс: исследование случая сомнамбулизма с глоссолалией», опубликованная в 1900 году (в этом же году Зигмунд Фрейд опубликовал свою книгу «Толкование сновидений»). Работа Флурнуа оказала влияние на Пьера Жане, К.Г. Юнга и самого Фрейда.

В 1913 году К.Г.Юнг разработал технику получения видений, которую назвал «активным воображением». В таких опытах состояния, сходные с предшествующими погружению в сон, комбинировались с техниками визуализации, с целью пробуждения воображения автономного характера (слово «автономный», в данном контексте, означает, что  видение не направляется сознательно, но действует само по себе. Эта особенность резко отличает процедуру Юнга от «направляемого воображения» и мечтаний, популярных в кругах нью-эйдж).

Подытоживая основные выводы глубинных психологов относительно мистических и сходных с ними состояний, можно сказать, что мистические переживания – это состояния сознания, которые приводят к радикальной осознанности, а иногда и к глубокому и прочному единению индивидуального разума с реальностью трансцендентности, выходящей за пределы всех характеристик земного воплощения. Определение этих состояний радикальной осознанности можно найти в западных и восточных учениях о возвышенных состояниях сознания, одно из которых именуется гнозисом, а другое просветлением. На них основаны традиции, известные как гностицизм и буддизм.

Традиции-близнецы

Автор данной статьи утверждает, что в мире существует две традиции мистической духовности, которые превосходят другие. Они настолько тесно связаны одна с другой, что вполне обоснованно дать им метафорический ярлык «близнецов». Это  гностицизм и буддизм. Чтобы познакомиться с «близнецами» и понять их отношения, нужно сравнить их происхождение, насколько его можно определить исторически.

Как со всей очевидностью родился раньше сына и предшествует ему, так и ведический индуизм предшествует буддизму. Известно, что буддизм развился из индуизма благодаря Гаутаме Будде. Известно, что происхождение всегда важно, и это также может быть истинно для религиозных традиций. Индуистская религиозная матрица, из которой возник буддизм, оказала значительное влияние на эту традицию.

В течение неизвестного промежутка времени до Будды, в индуизме существовала классическая школа йоги, на санскрите именуемая джняна, что означает «путь к единению через знание». Структура и состав индуистской религиозной жизни напоминают древний гностицизм. Надо сказать, что индуизм – это не столько религия, сколько семейство религий. Разнообразие древних гностических традиций, безусловно, похоже на индуистское. Индивидуальные фигуры гуру, без сомнения, присутствуют в обеих традициях, как и разнообразные священные ритуальные практики, призванные помогать трансформации сознания.

Что касается доктрины, то тут также есть значительные сходства. Возможно, самое важное из них – это вера в присутствие Божественного в человеческом духе. Атман идентичен Брахману, поэтому школа адвайта-веданты заявляет: универсальная божественность присутствует в миниатюре внутри каждого человека. В гностицизме Pneuma (индивидуальный человеческий дух) рассматривается как искра, возникшая из божественного пламени. Таким образом, как уже отмечалось, глубокое самопознание — это знание Бога.

Другое учение, которое роднит предпосылки гностицизма и буддизма – это провозглашение существования множества божеств в реальностях между предельным и материальным измерениями, при этом все они связаны с наивысшим духовным целым. Эти несколько примеров могут указывать на то, что доктринальные основы  буддизма родственны самому гностицизму.

Несмотря на родство с иудаизмом и еще большую близость с христианством, гностицизм, несомненно, вдохновлен мистическим опытом посвящённых различных мистерий Греции, Египта, Рима и, возможно, Персии. Эти мистерии предоставляли многим людям очень впечатляющие индивидуальные мистические переживания. Их традиция сохранилась в различных формах среди гностиков, герметистов и неоплатоников. Таким образом, гностики наряду с другими, стали наследниками мистерий античности.

Мудрость знающих

Что касается буддизма, признаки, которые объединяют его с гностицизмом, многочисленны и вески. Высшая цель буддизма идентична таковой в гностицизме. Это не что иное, как освобождение, означающее свободу от воплощенного существования и, таким образом, от всех страданий. Такое освобождение достигается не верой или следованием моральным предписаниям, но скорее радикальным изменением сознания, переживанием невыразимой освобождающей силы, называемой буддистами бодхи, часто переводимой как просветление и  известной гностикам как гнозис (это понятие, в свою очередь, переводилось Г.Р.С. Мидом как «знание вещей, которые есть»). Наивысшее качество, которое должно культивироваться буддистом в поиске просветления/гнозиса именуется состраданием, тогда как родственное гностическим христианам качество известно как любовь.

Некоторые студенты на западе предпочли верить, что доктрина Махаяны о бодхисаттвах возлагает на буддистов обязанность перевоплощаться до тех пор, пока больше некому будет помогать. Несколько лет назад его святейшество Далай-Лама, в присутствии автора настоящей статьи, ответил на вопрос об этом так: «Вот вы обретёте просветление, тогда и будете знать!».

Первопроходец современных гностических исследований, Элейн Пейджелс, показывает в своей работе «Гностические евангелия», что правомерно переводить термин «гнозис», используемый древними гностиками, как «прозрение», поскольку он включает в себя интуитивный процесс познания себя. Пейджелс также подчеркивает, что такое познание себя на глубинном уровне – это одновременно знание Божественного, и что это истинный секрет гнозиса.

Множество весьма информативных заявлений было сделано известным ныне покойным буддийским учёным Эдвардом Конзе, который открыто называл буддизм «азиатским гностицизмом». Следующие пункты частично взяты из лекции профессора Конзе, которую я посещал несколько десятилетий назад на северо-западном тихоокеанском побережье Соединённых Штатов. Лекция касалась сближения гностицизма и буддизма. Вот некоторые из выдающихся моментов этой лекции:

1. Спасение (освобождение) достигается через гнозис или просветление. Гнозис предполагает понимание порабощающей структуры архонического творения; буддизм говорит о зависимости проявленного существования. Такое понимание приносит освобождение.

2. Невежество – это истинный корень зла. В гностицизме это называется «агнозия», а в буддизме – «авидья». Отсутствие освобождающего понимания порождает злобу и злые действия.

3. Заветное для буддистов и гностиков знание достигается не ординарными средствами информирования и рассуждения, а как результат внутреннего откровения.

4. Духовное достижение разнится для разных людей в зависимости от психо-духовного типа человека. Уровни понимания варьируются от глупого материализма (гилетическое сознание) до просветлённого гнозиса (пневматические состояния).

5. Что касается правил поведения  и заповедей, то обеим системам присущ определённый полученный в мистическом опыте релятивизм. На низших уровнях духовного восхождения правила поведения зачастую имеют большое значение; в возвышенных духовных состояниях их значение уменьшается (критики выдвигали обвинения в антиномизме  как против гностиков, так и против буддистов).

6. При выборе между фактом и мифом, и гностицизм, и буддизм выказывают склонность к мифу. Современные мифологи, включая Мирча Элиаде и Джозефа Кэмпбела, пришли к выводу, что понимание, полученное при Просветлении буддистов и Гнозисе гностиков, лучше всего понимается в терминологии мифа.

7. Одна из наиболее могущественных мифологем, появляющихся и в гностицизме, и в буддизме – это женский божественный принцип, София и Праджня, соответственно. Конзе любил цитировать «Хеваджра-тантру»: «Праджня именуется Матерью, потому что она даёт рождение миру». На самом деле, существуют другие важные женские фигуры среди божеств буддизма Махаяны, которые можно считать родственными Софии – такие как Тара или Гуань Инь. Стоит заметить, что в западном христианстве (римском католицизме и протестантизме) фигура Софии была «загнана в подполье», но этого не произошло в православных восточных церквях. Затуманенная София вновь приобрела признание благодаря  русским теологам-софиологам (первым делом здесь можно отметить замечательного учёного и поэта Владимира Соловьёва (1853–1900)), начиная с конца 18 века и это внимание не угасло до настоящего времени. Большое число художников, литераторов, философов и теологов стали сторонниками и последователями «женской мудрости Бога».  Можно утверждать, что русские софиологи, как никто другой, приблизились к новому открытию женского божества, подобным таким же фигурам в буддизме.

После того, как мы отметили некоторые сходства в учениях и духовной атмосфере буддизма и гностицизма, важно оценить их взаимоотношения Исторические и иные истоки этих двух традиций схожи. Обе они начинались с основателя, который пережил возвышенные духовные состояния и чей пример помог породить традицию, ориентированную на такой опыт. Как буддийская традиция вышла за пределы индуизма, так и гностическая традиция, в христианском «одеянии», отделилась от иудаизма. На этом сходство истории заканчивается, поскольку христианский мир изгнал гностическое меньшинство, обрекая его преимущественно на подпольное существование. Буддизм, с другой стороны, по большей части, превратился в народную религию, хотя эзотерические сообщества сохранялись. Обе традиции сохраняли свою ориентацию на трансцендентный опыт, который допускал значительные, даже предельные трансформации. Таким образом, мы можем заключить, что даже посреди частых недоразумений, первые лидеры глубинной психологии открыли нечто чрезвычайно важное в отношении мистического сознания.

Мистиков запада и востока нельзя рассматривать как только  жертв психоза, но стоит рассматривать как людей, получивших доступ к столь глубокому пониманию, что оно заменяет всё мирское знание и информацию. Гностические и буддийские мудрецы всегда имели своих преемников в истории.

Возможно, будет уместно завершить эту статью отрывком, отчасти медитацией, отчасти проповедью, услышанным много лет назад из уст учителя и запомнившейся автору настоящей статьи (эту медитацию проводил для студентов покойный Ричард, герцог Палатинский, во время своих визитов в США):

Ты не от мира сего. Ты не есть это тело, в котором обитаешь. Ты не есть эти эмоции, эти мысли, это эго, с которым ты себя отождествляешь. Вы – это даже не ваша жизнь и смерть. Когда ты способен дистанцироваться от этих вещей, тогда истинный ты, гностический ты, приходит к фокусу твоего познания. Чище эфира, более сияющее, чем солнце, чище выпавшего снега, наполненное жизнью и вырванное из контекста смерти – это «я», которым ты являешься. Чтобы помочь тебе познать это, Иисус, Будда и  все другие великие посланники света пришли в этот мир, принося жертву, придя из полноты в пустоту, чтобы принести тебе это. Ты должен познать это и должен сделать это,  поскольку без этого ты не жив по-настоящему, ты не по-настоящему сознателен, но с этим, ты – это все вещи, у тебя есть все вещи, и Всё становится тобой. Это послание Гнозиса!